То, что предлагается спустя 40 лет Европейской Комиссией (и находит всецелую поддержку у президента Франции Николя Саркози и канцлера Германии Ангелы Меркель), представляет собой налог с оборота на все финансовые транзакции, начиная с 0.1% с акций и заканчивая 0.01% с производных финансовых инструментов, таких как фьючерсы и кредитные дефолтные свопы, например. Если налог не введут глобально или, по крайней мере, на европейском уровне, тогда Франция и Германия сделают это одни. Впрочем, с учетом явного энтузиазма Саркози, ходят слухи о том, что Франция пойдет на это и в одиночку, если потребуется.
Но подумаем, как каким образом налог на финансовые транзакции вообще может вылечить европейскую «болезнь»? Согласно оценкам Еврокомиссии, это позволит собирать около 50 миллиардов евро в год, если налог будет введен по всему Евросоюзу. На самом деле, это ничто по сравнению с общим уровнем дефицита и долга ЕС – не хватит даже для создания новой защитной структуры в Европе, так называемого Европейского механизма финансовой стабильности (European Stability Mechanism – ESM), фонда, который должен капитализироваться до €500 миллиардов.
Кроме того, оценки Еврокомиссии в 50 миллиардов чересчур оптимистичны. Если получится так, что Франция введет налог одна, тогда торговля акциями и производными финансовыми инструментами просто эмигрирует в немецкий Франкфурт. Если законодатели ограничатся Еврозоной, тогда для транзакций остается Лондон. И даже если Налог Тобина примут во всем ЕС – маловероятно, честно говоря, учитывая то, как сопротивляется Британия – даже в этом случае есть возможность перебраться в Нью-Йорк или Сингапур.
Европейские лидеры утверждают, что способны создать механизмы для принуждения резидентов к уплате, невзирая на то, где именно ведется торговля. Однако в последнее время все чаще появляются сообщения о банковских разработках, способных помочь их клиентам с уклонением от уплаты налогов. На кого вы в таком случае готовы поставить – на банковских инженеров, собаку съевших на таких вещах, или на законодателей? То-то и оно.
Если главной целью является простое увеличение поступлений в бюджет, то Налог Тобина – очень плохая идея, в самом деле. Он создавался для совсем другой цели, а именно – для снижения излишней волатильности на рынке. Так, снижая стимулы к проведению валютных операций, этот налог может сохранить стабильность национального обменного курса в ситуации, когда готовится волна спекулятивных атак.
Какая ирония: в станах ЕС и нет валюты, которую кто-то собирается атаковать! Будучи членами единого валютного союза, они редко становятся свидетелями нестабильности курса евро. Скорее наоборот – он слишком уж стабильный, тогда как в сегодняшней ситуации, когда Европе не хватает конкуренции, более слабый валютный курс только пошел бы на пользу.
Европейские лидеры иногда экстраполируют общую логику Налога Тобина с валютных рынков на финансовые рынки вообще. Они утверждают, что межнациональный налог снизит общую финансовую нервозность. Данное умозаключение страдает с позиции логики. Мы знаем, что налог приведет к снижению количества транзакций. Некоторые инвесторы вообще уйдут с рынка, только вот какие именно? Будут ли это «плывущие по течению» спекулянты, которые сливают то, что продают все остальные, или же это будут те, кто предпочитает играть против рынка – и, значит, действовать на стабилизацию?
Может быть, Налог Тобина пригодился бы для того, чтобы несколько ужать раздутый финансовый сектор Европы? Но и в этом случае принцип действия не тот, ведь сегодняшняя европейская проблема кроется в банках, которые «слишком большие, чтобы упасть», но при этом слишком большие и для того, чтобы их спасать. Налог Тобина не «ужмет» их никаким образом. Скорее уж наоборот – с более низкими стимулами для торговли на фондовом рынке инвесторы понесут свои деньги на банковские депозиты.
Никоим образом налог не сможет помочь и проблеме недостаточной капитализации европейских банков, или тому факту, что про-цикличное банковское кредитование «раскручивает» бизнес-цикл (при этом регулирование по-прежнему мало что делает для снижения этого эффекта).
«Простите мне мою наивность» – пишет автор статьи, профессор Барри Айнгрин, – «но я начинаю думать, что скорее уж политика, а не экономика объясняет весь энтузиазм европейских лидеров вокруг Налога Тобина». Саркози заранее занял устойчивую позицию в преддверии президентских выборов этой весной. Что до Меркель, то она также получает то, чего хочет – поддержку Франции более жестким фискальным требованиям. При этом европейские лидеры смогут сослаться на то, что они просто заставляют финансовый сектор вносить свой вклад в финансовое спасение Европы.
Перефразируя слова известного экс-сенатора Дэна Куэйла на президентских дебатах 1988 года, «я знал Джеймса Тобина, Джеймс Тобин был моим другом, моим учителем и – на протяжении короткого периода – даже моим соавтором. Тобин не очень бы обрадовался, если бы узнал, что его предложения сегодня пытаются направить на такое».
Конечно, сегодня уже никто не сможет сказать, что подумал бы Тобин о сегодняшнем европейском долговом кризисе, однако известно точно, что он всегда стремился к достижению полной занятости населения. Кто-то неизвестный предположил, что Джеймс Тобин, скорее всего, призвал бы европейских политиков отбросить свою глупую одержимость налогом на финансовые транзакции и вместо этого заняться капитальным ремонтом поломанной банковской системы. И использовать все монетарные и фискальные средства в наличии для того, чтобы дать стартового пинка экономическому росту!
