В настоящий момент в списке физических лиц, которым запретили вести коммерческую деятельность в этом году, находятся 70 человек, всего на пять меньше, чем их было в конце прошлого года, и в три раза больше, чем в 2008 году.
Всего в списке запретов сейчас 227 человек. Двое из них имеют более суровый запрет - на предпринимательскую деятельность. Если прибавить к этим двум сотням ещё 121 человека, с которых запрет уже снят, то получится, что с 2000 года в «чёрном» списке побывало как минимум 348 неблагонадёж­ных бизнесменов.

По данным банкротного управляющего Игоря Сумарока, этот год - особенно богат на банкротства, потому что вслед за прошлогодними провалами крупных компаний повалились и мелкие предприятия, которые до сих пор ещё барахтались и до последнего ждали поступления денег. В связи с этим выросло и число запретов на коммерческую деятельность, поскольку они регулируются Законом о банкротстве.

Ложки, может, найдутся, а осадок останется

По словам юриста из Торгово-промышленной палаты Эстонии Марта Кягу, подавать в суд ходатайства о введении запрета на коммерческую деятельность может как банк­ротный управляющий, так и другие участники процесса, но принимать решение в любом случае должен суд, который может применить запрет и по собственной инициативе.

 

«Если в деле, как сейчас модно говорить, прослеживается криминализация, то подать ходатайство в суд может любое заинтересованное лицо. Если же ограничение требуется в рамках банкротного производства, то найти весомые основания для этого легче компетентному специалисту, прежде всего, банкротному управляющему, который работает с документами. Бывает, что и кредиторы указывают управляющему, где может быть серьёзное нарушение», - пояснил Сумарок.

По мнению же попавшего в упомянутый список Евгения Синявского, привязка к Закону о банкротстве параграфа о запретах даёт банкротным управляющим слишком большие возможности влиять на банкротное производство, по собственному усмотрению выводить из него одну из сторон. «Я принимал участие в банкротном производстве двух одновременно фирм. В одной мне разрешили быть ликвидатором, в другой наложили запрет», - отметил он.

Документы для подачи в суд готовит банкротный управляющий, как правило, не первый год работающий с судьёй и пользующийся его доверием. «Доказать свою правоту потом очень трудно, и экономическая полиция оказывается бессильна. В результате, процесс растягивается на многие годы. Чем он закончится, ещё неизвестно, но ты уже в списке, и это пятно остаётся на всю жизнь», - сетует Синявский.     

Запрет не мешает творить беспредел

Между тем, как считает профессор экономики Петр Верницкий, этот список был бы ещё длиннее, если бы введение запретов регулировал отдельный, чётко прописанный и ужесточённый закон, а также работали все исполнительные инструменты. Как это происходит, например, в Финляндии. «Или во Франции, где при доказанном серьёзном преступлении вводится пожизненный запрет на ведение предпринимательства», - сказал Верницкий. Иначе никто не даст гарантий, что запрет не будет нарушен или что нечестный предприниматель не продолжит вести дела в свойственной ему манере в другой сфере деятельности.

Тогда резко возрастёт вероятность того, что совершивший серьёзное преступление предприниматель не вернётся к прежней деятельности через пять лет, если речь идёт о запрете на предпринимательство, или через пару лет, как это возможно при запрете на коммерческую деятельность. Возможно также, что в одном списке и не окажутся люди, до последнего державшиеся за свой неудавшийся бизнес с теми, которых к предпринимательству и подпускать нельзя.

«Доказать виновность члена правления очень сложно, особенно в суде. Если только это не грубое мошенничество или полная некомпетентность. Если к банкротст­ву готовятся заранее, то и доказательную документальную базу собрать почти невозможно», - сказал Верницкий, добавив, что дело здесь вовсе не в плохой работе экономической полиции.